Велик соблазн спрятать имущество от кредиторов... Юристы "Злой собаки" считают, что должник имеет полное человеческое право так поступать, ибо "на то и щука в море, чтобы карась не дремал" или вот даже: "ты догоняешь - я убегаю"(цитата из фильма "Берегись автомобиля", вдруг нас читает молодёжь). Смог - молодец, не смог - извини, такова жизнь. Что нужно знать, если Вы решили "пойти на дело", какие ашипки нельзя совершать. Ответ даёт судебная практика.
Дело Винтоняк
Определение СКЭС ВС от 23 июля 2018 г. № 305-ЭС18-3009: (здесь и далее - цитаты из судебных актов, а самое интересное - выделено жирным или жёлтым маркером, остальное можете и не читать):
В условиях банкротства должника, а значит очевидной недостаточности у последнего денежных средств и иного имущества для расчета по всем долгам, судебным спором об установлении требования конкурсного кредитора затрагивается материальный интерес прочих кредиторов должника, конкурирующих за распределение конкурсной массы в свою пользу. Кроме того, в сохранении имущества банкрота за собой заинтересованы его бенефициары, что повышает вероятность различных злоупотреблений, направленных на создание видимости не существовавших реально правоотношений. Как следствие, во избежание необоснованных требований к должнику и нарушений прав его кредиторов к доказыванию обстоятельств, связанных с возникновением задолженности должника-банкрота, предъявляются повышенные требования.
Судебное исследование этих обстоятельств должно отличаться большей глубиной и широтой, по сравнению с обычным спором, тем более, если на такие обстоятельства указывают лица, участвующие в деле.
Для этого требуется исследование не только прямых, но и косвенных доказательств и их оценка на предмет согласованности между собой и позициями, занимаемыми сторонами спора. Исследованию подлежит сама возможность по исполнению сделки.
Разъяснения о повышенном стандарте доказывания в делах о банкротстве даны в пункте 26 постановления № 35, из которого следует, что "установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности". Требование, основанное на факте передачи денежных средств, должно подтверждаться не только распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру (что свойственно обычному спору), но и доказательствами, подтверждающими финансовые возможности кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, а также сведениями о дальнейшем движении денежных средств.
Примеры судебных дел, в которых раскрывается понятие повышенного стандарта доказывания применительно к различным правоотношениям, из которых возник долг, имеются в периодических и тематических обзорах судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, утвержденных Президиумом Верховного Суда Российской Федерации (пункт 15 обзора № 1 (2017) от 16.02.2017; пункт 20 обзора № 5 (2017) от 27.12.2017, пункт 17 обзора № 2 (2018) от 04.07.2018, пункт 13 обзора от 20.12.2016), а также в судебных актах Верховного Суда Российской Федерации по конкретным делам (определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации № 305-ЭС16-20992(3), № 305-ЭС16-10852, № 305- ЭС16-10308, № 305-ЭС16-2411, № 309-ЭС17-344, № 305-ЭС17-14948, № 308- ЭС18-2197).
Судебная коллегия последовательно отмечает, что в условиях конкуренции кредиторов должника-банкрота возможны ситуации, когда спор по задолженности между отдельным кредитором (как правило, связанным с должником), носит формальный характер и направлен на сохранение имущества должника за его бенефициарами: за собственниками бизнеса (через аффилированных лиц – если должник юридическое лицо) или за самим должником (через родственные связи – если должник физическое лицо).
Подобные споры характеризуются предоставлением минимально необходимого и в то же время внешне безупречного набора доказательств о наличии задолженности у должника, обычно достаточного для разрешения подобного спора; пассивностью сторон при опровержении позиций друг друга; признанием обстоятельств дела или признанием ответчиком иска и т.п.
В связи с совпадением интересов должника и такого кредитора их процессуальная активность не направлена на установление истины. Конкурирующий кредитор и арбитражный управляющий как лица, не участвовавшие в сделке, положенной в основу требований о включении в реестр, объективно лишены возможности представить в суд исчерпывающий объем доказательств, порочащих эту сделку.
В то же время они могут заявить убедительные доводы и (или) указать на такие прямые или косвенные доказательства, которые с разумной степенью достоверности позволили бы суду усомниться в действительности или заключенности сделки. При оценке доводов о пороках сделки суд не должен ограничиваться проверкой соответствия документов установленным законом формальным требованиям. Необходимо принимать во внимание и иные доказательства, в том числе об экономических, физических, организационных возможностях кредитора или должника осуществить спорную сделку. Формальное составление документов об исполнении сделки не исключает ее мнимость (пункт 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"). Бремя опровержения доводов о фиктивности сделки лежит на лицах, ее заключивших, поскольку в рамках спорного правоотношения они объективно обладают большим объемом информации и доказательств, чем другие кредиторы. Предоставление дополнительного обоснования не составляет для них какой-либо сложности (! - судебная коллегия троллит :). Предъявление к конкурирующим кредиторам повышенного стандарта доказывания привело бы к неравенству кредиторов. Для уравнивания кредиторов в правах арбитражный суд должен оказывать содействие в реализации их прав, создавать условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законов и иных нормативных правовых актов при рассмотрении дела.
Процессуальная активность конкурирующих кредиторов при содействии арбитражных судов (пункт 3 статьи 9, пункты 2, 4 статьи 66 АПК РФ) позволяет эффективно пресекать злоупотребления (формирование фиктивной задолженности) и не допускать недобросовестных лиц к распределению конкурсной массы. При рассмотрении настоящего обособленного спора финансовый управляющий и кредитор Смирнов А.Ю., возражая против требований Винтоняк Т.З. и Винтоняк А.З., заявляли о мнимости сделки по займу. Их доводы сводились по существу к тому, что Ушакова Н.П. не располагала достаточными средствами для предоставления займа в столь крупной сумме. Эти доводы основывались на том, что Ушакова Н.П. проживала в Орловской области, работала врачом в больнице, не имела накоплений и, как следствие, не имела возможности приобрести земельные участки и построить жилой дом с хозяйственными постройками, площадью более 700 кв.м., который был продан за 3 800 000 долларов США. Напротив, сфера деятельности Винтоняк М.Г. и её финансовое положение позволяли ей осуществлять подобные хозяйственные операции. При таких обстоятельствах Смирнов А.Ю. полагал, что Ушакова Н.П. являлась лишь номинальным собственником дорогостоящих объектов недвижимости, а реальным собственником являлись с высокой вероятностью Винтоняк М.Г. и Винтоняк З.
Родственные связи, с одной стороны, гарантировали им владение имуществом (земельными участками и жилым домом), а с другой, – позволяли скрыть его от возможных правопритязаний кредиторов. Таким образом, денежные средства, вырученные от продажи земельных участков и жилого дома, принадлежали Ушаковой Н.П. лишь формально, а заем совершен лишь для вида, без намерения создать соответствующие ему правовые последствия. Заявитель считал, что оформление возврата якобы имевшего место займа детям Винтоняк М.Г. через завещание её матери завершало цепочку фиктивных сделок, позволивших Винтоняк М.Г. сохранить за собой ("в семье") собственное имущество в ущерб независимым кредиторам.
Подобные сделки, совершенные под прикрытием родственных (семейных) связей, не могут быть оценены как добросовестное поведение, подлежащее судебной защите. Вопреки требованиям статьи 71 АПК РФ, пункту 3 статьи 71 Закона о банкротстве, пункту 26 постановления № 35 обстоятельства, связанные с источником наличия у Ушаковой Н.П. денежных средств, оставлены судами без внимания.
Однако, по мнению судебной коллегии, Смирновым А.Ю. заявлены разумные возражения. Доводы об источниках дохода Ушаковой Н.П. для приобретения спорных объектов недвижимости имели существенное значение для разрешения спора и требовали исследования в судебном заседании. Для подтверждения этих обстоятельств в суде заявлялись ходатайства об истребовании документов о доходах Ушаковой Н.П. и допросе свидетеля. Ходатайства удовлетворены не были без достаточных на то оснований. При этом в нарушение пунктов 1 и 5 статьи 71 АПК РФ о непосредственном исследовании доказательств и отсутствии у них заранее установленной силы предполагаемые показания свидетеля были оценены судом как недопустимые без допроса этого свидетеля. Кроме того, в судах приводились и прочие доводы о направленности поведения Винтоняк М.Г. на искусственное создание через родственные связи задолженности для уменьшения доли реальной кредиторской задолженности в ущерб независимым кредиторам, сохранения своего имущества и контроля своего банкротства от имени своих несовершеннолетних детей....
Вывод по делу: должен быть здравый смысл и понимание того, что в суде дураки не работают, и им необходимо понять откуда Ваш "кредитор" (так называемый) взял деньги чтобы дать их Вам в долг и куда Вы их потом дели. Прошли те времена, когда расписки долговые на коленках шлёпали.
Дело Заглиева М.М.
Определение СК по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 26 ноября 2018 г. № 305-ЭС15-12239: обратившись в суд с настоящим заявлением, конкурсный управляющий банком полагал, что финансирование сделки по приобретению Заглиевым М.М. недвижимости в действительности осуществлялось за счет средств самого должника, о чем свидетельствует ряд совершенных в течение одного дня сделок и банковских операций: договор купли-продажи векселей от 07.03.2014 N 1-07/03/14, заключенный банком с обществом "ЛЕКСИС ГАРАНТ", по которому в оплату векселей третьих лиц банк в пользу указанного общества перечислил 316 281 261 рубль 56 копеек, а также носящие транзитный характер банковские операции от 07.03.2014 по перечислению денежных средств в сумме 82 243 746 рублей со счета общества "ЛЕКСИС ГАРАНТ" на счет общества "Агросервис", затем со счета общества "Агросервис" на счет Заглиева М.М. и, наконец, со счета Заглиева М.М. на счет банка.
По мнению конкурсного управляющего, целью заключения сделок купли-продажи недвижимого имущества и ценных бумаг, а также совершения указанных банковских операций явилось формальное прикрытие передачи денежных средств банка и его недвижимого имущества в пользу сторонних лиц фактически без предоставления встречного исполнения, что свидетельствует об их недействительности по основаниям, предусмотренным, в частности, пунктом 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьей 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве).
Согласно пункту 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила. При этом действующее законодательство исходит из того, что прикрываемая сделка также может быть признана недействительной по основаниям, установленным Гражданским кодексом Российской Федерации или специальными законами.
В рассматриваемом случае агентство полагало, что договоры купли-продажи недвижимого имущества от 24.09.2013 и ценных бумаг от 07.03.2014, а также спорные банковские операции от 07.03.2014 явились взаимосвязанными недействительными (ничтожными) сделками, прикрывающими единую сделку по выводу активов банка в преддверии его банкротства - передачу денежных средств обществу "ЛЕКСИС ГАРАНТ" под видом покупки неликвидных векселей без индоссаментов и безвозмездную передачу недвижимости Заглиеву М.М. под видом ее купли-продажи.
Таким образом, прикрываемая сделка, по сути, оспорена конкурсным управляющим по основаниям, предусмотренным пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, как сделка, совершенная в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов банка.
Применительно к заявленным по настоящему спору требованиям о признании прикрываемой сделки недействительной в соответствии со статьей 61.9 Закона о банкротстве течение срока исковой давности началось с того момента, когда правомочное лицо узнало или реально имело возможность узнать не только о самом факте совершения оспариваемых сделок и банковских операций, но и о том, что они являются взаимосвязанными, притворными, в действительности совершены в целях вывода активов банка, что причинило вред его кредиторам. Такое толкование норм об исковой давности было дано в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 01.12.2016 № 305-ЭС15-12239.
Признавая при новом рассмотрении спора срок исковой давности по упомянутым требованиям пропущенным, суды указали на то, что данный срок начал течь с 24.04.2014 (со дня отзыва лицензии у банка и назначения временной администрации по управлению кредитной организацией), тогда как требование о взыскании с Заглиева М.М. денежных средств предъявлено в суд 24.11.2015.
Данные выводы судов не основаны на законе, противоречат правовой позиции, изложенной в определении судебной коллегии от 01.12.2016, а также не соответствуют разъяснениям пленумов Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Российской Федерации о сроках исковой давности.
Прикрывающие сделки и операции ничтожны независимо от признания их таковыми судом в силу прямого указания пункта 1 статьи 168, пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Фактически суть требований агентства в этой части заключается в признании недействительной прикрываемой сделки по безвозмездному выводу активов банка и о применении последствий ее недействительности. Иск заявлен по специальным основаниям, предусмотренным законодательством о несостоятельности.
По смыслу статьи 189.40 Закона о банкротстве и разъяснений, данных в пункте 32 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", течение срока исковой давности по требованиям о признании недействительной прикрываемой сделки и о применении последствий ее недействительности началось не в момент назначения временной администрации, а в момент, когда она (агентство) должны были узнать о наличии оснований для оспаривания.
Как видно из материалов дела, иск от 19.02.2015 фактически подан в суд 25.02.2015 (далее - иск от 25.02.2015). При подаче иска агентство в заявлении от 25.02.2015 указало на то, что его требования обращены против обществ "ЛЕКСИС ГАРАНТ", "Агросервис" и Заглиева М.М. Суд первой инстанции определением от 02.03.2015 о возбуждении производства по обособленному спору привлек названных лиц к участию в деле, предложив им представить отзыв на заявление агентства. Агентство в иске от 25.02.2015 изложило обстоятельства, на которых основаны его требования (сослалось на передачу банку неликвидных векселей, на связь общества "Агросервис" с руководством банка; на транзитное движение денежных средств по счетам, не имеющее отношения к реальной хозяйственной деятельности; на создание лишь видимости владения Заглиевым М.М. денежными средствами; на осуществление расчетов по договору купли-продажи недвижимости средствами самого банка). В данном иске от 25.02.2015 агентство прямо просило суд признать недействительными договоры купли-продажи недвижимости и векселей, а также применить последствия их недействительности.
Вопреки утверждению судов в заявлении, поданном 24.11.2015, агентство не предъявило новые требования к каким-либо лицам, неназванным в первоначальном иске от 25.02.2015. Оно лишь уточнило ранее заявленные требования, в частности, уточнило испрашиваемые последствия недействительности прикрываемой сделки - просило вместо признания права собственности на недвижимость за банком взыскать ее стоимость в деньгах.
При таких обстоятельствах судам следовало учесть смысл разъяснений, приведенных в пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.09.2015 № 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности". Согласно данным разъяснениям со дня обращения в суд в установленном порядке за защитой нарушенного права срок исковой давности не течёт на протяжении всего времени, пока осуществляется судебная защита (пункт 1 статьи 204 ГК РФ), в том числе в случаях, когда суд счел подлежащими применению при разрешении спора иные нормы права, чем те, на которые ссылался истец в исковом заявлении, а также при изменении истцом избранного им способа защиты права или обстоятельств, на которых он основывает свои требования (часть 1 статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).
Коль скоро (понеже - ?:) срок исковой давности начал течь в момент, когда временная администрация, назначенная 24.04.2014, должна была узнать о пороках сделок, то есть не ранее 24.04.2014, а иск к обществам "ЛЕКСИС ГАРАНТ", "Агросервис" и Заглиеву М.М. предъявлен в суд 25.02.2015, у судов не имелось оснований для вывода о пропуске годичного срока исковой давности по требованию агентства о недействительности прикрываемой сделки по выводу активов банка в преддверии его банкротства (по передаче денежных средств обществу "ЛЕКСИС ГАРАНТ" под видом покупки неликвидных векселей без индоссаментов и по безвозмездной передаче недвижимости Заглиеву М.М. под видом ее купли-продажи), а также по требованию о применении последствий недействительности этой прикрываемой сделки.
Рассматривая названные требования по существу, суды в нарушение положений части 4 статьи 291.14 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации проигнорировали указания Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, изложенные в определении от 01.12.2016 N 305-ЭС15-12239.
Как ранее указывала судебная коллегия, агентство не оспаривало договоры купли-продажи недвижимости и векселей, банковские операции в отрыве друг от друга, поскольку сами по себе операции от 07.03.2014, направленные на последовательное перечисление денежных средств со счета общества "ЛЕКСИС ГАРАНТ" на счет общества "Агросервис", затем со счета общества "Агросервис" на счет Заглиева М.М., не затрагивали прав должника и его кредиторов.
По мнению агентства, права кредиторов банка нарушены вручением банку неликвидных векселей, не содержащих индоссаментов, а также транзитным перечислением средств самого банка, не имеющим под собой реальных хозяйственных операций, которое в конечном итоге привело к созданию видимости оплаты недвижимости со стороны Заглиева М.М. и видимости оборота векселей.
По основанию притворности недействительной может быть признана такая сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю всех ее участников.
Агентство ссылалось на то, что в данном случае согласованные действия банка, Заглиева М.М., обществ "ЛЕКСИС ГАРАНТ" и "Агросервис", совершенные ими после заключения договора об отчуждении недвижимости, свидетельствуют о том, что воля указанных лиц при заключении договоров купли-продажи недвижимого имущества от 24.09.2013 и ценных бумаг от 07.03.2014, по выдаче займа Заглиеву М.М. (платежная операция от 07.03.2014) не была направлена на достижение правовых последствий, возникающих из сделок купли-продажи недвижимости и векселей, заемных правоотношений.
Суды при рассмотрении вопроса о притворности сделок вновь не дали надлежащую оценку доводам агентства об отсутствии у сторон договора купли-продажи ценных бумаг намерения использовать векселя в качестве отчуждаемого объекта (товара). Как установили суды, банком (покупателем) и обществом "ЛЕКСИС ГАРАНТ" (продавцом) оформлена сделка купли-продажи векселей (договор от 07.03.2014 N 1-07/03/14). В этой части агентство обращало внимание на то, что ряд простых векселей, врученных банку во исполнение названного договора купли-продажи, не содержал индоссаментов. Агентство также указывало на то, что ему были вручены неликвидные векселя, за которые банк уплатил обществу "ЛЕКСИС ГАРАНТ" свыше 300 000 000 рублей.
Права по простому векселю, не содержащему слов "не приказу" или какого-либо равнозначного выражения, передаются посредством проставления индоссамента (статьи 11, 77 Положения о переводном и простом векселе, введенного в действие постановлением Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров СССР от 07.08.1937 № 104/1341). Простое вручение банку векселей без совершения на них передаточных надписей не могло повлечь за собой перехода к банку прав, удостоверяемых ценными бумагами (пункт 3 статьи 146 Гражданского кодекса Российской Федерации). Об этом не могли не знать ни банк, являющийся профессиональным участником финансового рынка, ни общество "ЛЕКСИС ГАРАНТ", многократно совершавшее, как видно из выписки по лицевому счету, операции с векселями на значительные суммы. Участвующие в обособленном споре лица не привели никакого разумного обоснования такого способа вручения векселей банку.
Несмотря на это суды повторно сослались на наличие у банка права на предъявление в суд самостоятельного требования о передаче ему прав на ордерные ценные бумаги (пункт 6 статьи 146 Гражданского кодекса Российской Федерации). Однако, как уже указывала судебная коллегия, само по себе наличие данного права не может рассматриваться как обстоятельство, опровергающее доводы агентства о притворном характере договора купли-продажи векселей.
Кроме того, как полагало агентство, неликвидность врученных банку векселей свидетельствовала о направленности действительной воли общества "ЛЕКСИС ГАРАНТ" и банка (формальных продавца и покупателя по договору купли-продажи ценных бумаг) на вывод денежных средств кредитной организации в преддверии ее банкротства.
Суды вновь пришли к выводу о недоказанности агентством довода о неликвидности ценных бумаг.
Этот вывод сделан судами при неправильном применении положений процессуального законодательства о доказательствах. Оценка доказательств по вопросу о степени ликвидности векселей должна была осуществляться по общим правилам части 2 статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которым суд проверяет относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.
Суды при новом рассмотрении спора установили, что ряд эмитентов векселей представлял в государственные органы отчетность с нулевыми данными либо не представляли ее вовсе. При этом агентство представило в материалы дела акты об отсутствии векселедателей по месту их нахождения, указанному в Едином государственном реестре юридических лиц.
Суды сочли, что сами по себе эти обстоятельства не свидетельствуют о невозможности получения платежа по векселям.
Вместе тем при непредставлении отчетности, предусмотренной законодательством, организацией, которую невозможно обнаружить по месту регистрации, или при представлении ею отчетности с нулевыми показателями предполагается, что такая организация не имеет активов и не может рассчитаться по долгам. Иное в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации должно быть доказано процессуальными оппонентами агентства.
Суды вновь уклонились от оценки поведения процессуальных оппонентов агентства, по сути, отказавшихся от опровержения доказательств неликвидности ценных бумаг. В соответствии с частью 1 статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судопроизводство в арбитражном суде осуществляется на основе состязательности. Следовательно, нежелание представить доказательства должно было быть квалифицировано исключительно как отказ от опровержения того факта, на наличие которого аргументированно со ссылкой на конкретные документы указывало агентство.
В обоснование вывода о реальном характере сделки по купле-продаже векселей суды сослались на то, что общество "ЛЕКСИС ГАРАНТ" 09.04.2014 осуществило обратный выкуп части векселей, проданных им ранее банку по договору от 07.03.2014 N 1-07/03/14.
Однако обратный выкуп осуществлен за несколько дней до отзыва лицензии у банка и назначения временной администрации по управлению кредитной организацией, при этом одно из лиц, участвующих в описанной агентством схеме, контролировалось, как указывало агентство, заместителем председателя правления банка. В этой связи судебной коллегией были даны указания о необходимости проверки того, с использованием какого расчетного счета произведен расчет по сделке, связанной с обратным выкупом (счета, открытого обществом "ЛЕКСИС ГАРАНТ" в банке - должнике или в иной кредитной организации). В случае совершения 09.04.2014 внутрибанковской проводки для расчетов по обратному выкупу, судам необходимо было разрешить вопрос о реальности операций, касающихся обратного выкупа (с учетом довода о неликвидности векселей, вовлеченных в спорные отношения).
При новом рассмотрении спора суды установили, что расчёт при обратном выкупе веселей оформлен внутрибанковской проводкой. Однако вопрос о том, отражала ли эта проводка реальные хозяйственные операции или она была направлена на создание лишь видимости оборота векселей, не представляющих ценности, суды так и не разрешили.
В подтверждение доводов о наличии в рассматриваемом случае прикрываемой сделки в части, непосредственно касающейся купли-продажи недвижимости, агентство ссылалось на целый ряд обстоятельств:
- недобросовестное поведение, выразившееся во внесении в договор купли-продажи недвижимости не соответствующих действительности сведений о совершении расчетов по этой сделке к моменту подписания договора, представлении в регистрирующий орган договора купли-продажи без дополнительного соглашения к нему о рассрочке платежа, позволившее избежать регистрации ипотеки в пользу банка;
- вручение банку неликвидных векселей без передаточных надписей со ссылкой на исполнение обязательств по договору купли-продажи ценных бумаг, позволившее использовать денежные средства кредитной организации;
- транзитное перечисление части полученных от банка денежных средств (82 243 746 рублей) с использованием счетов обществ "ЛЕКСИС ГАРАНТ", "Агросервис", Заглиева М.М. для создания видимости проведения расчетов за недвижимость.
Как уже отмечалось, настаивая на притворности расчетных операций от 07.03.2014, банк ссылался на то, что конечным бенефициаром общества "Агросервис", участвующего в цепочке денежных переводов, совершенных в течение одного дня, являлся Суслонов А.В. - заместитель председателя правления банка. При этом, по мнению агентства, Суслонов А.В. как исполняющий обязанности председателя правления банка подписал адресованное регистрирующему органу письмо о том, что заключенный с Заглиевым М.М. договор купли-продажи недвижимости не является для банка крупной сделкой, сделкой с заинтересованностью.
При доказанности указанных агентством обстоятельств судам следовало признать, что спорные сделки были совершены в условиях потенциального конфликта интересов: за недвижимость, переданную банком, Заглиев М.М. рассчитался средствами, полученными от компании, контролируемой менеджером банка, которая, в свою очередь, получила их от банка за врученные ему неликвидные векселя и векселя без индоссаментов. Судебная коллегия обращала внимание на то, что это переносило на процессуальных оппонентов агентства бремя доказывания: именно им надлежало обосновать то, что цепочка операций по перечислению 07.03.2014 денежных средств основана на реальных хозяйственных отношениях, подтвердить действительное исполнение существующих обязательств (статья 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).
При новом рассмотрении дела суды вновь констатировали самостоятельный характер договоров и операций, не проанализировав все обстоятельства дела в совокупности.
Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - постановление N 25), при оценке действий сторон на предмет добросовестности, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота.
Любой разумный участник гражданского оборота перед выдачей гражданину займа на значительную сумму (в данном случае, превышающую 80 000 000 рублей), проведёт переговоры, примет меры к выяснению финансового положения заёмщика, изучит цели получения им денежных средств и источники их возврата, приложит усилия для заключения обеспечительных сделок. Без подобной проверки возникновение соответствующих обязательств возможно только при наличии доверительных отношений между заемщиком и займодавцем. Такого рода доверительные отношения обуславливают и выдачу займа лицу, явно не способному вернуть полученное.
Равным образом любой разумный участник оборота не будет перечислять крупные денежные суммы в счет покупки векселей неизвестных на рынке эмитентов, не находящихся по месту регистрации и не сдающих отчетность, если только движение денежных средств и векселей не осуществляется между связанными лицами.
В рассматриваем случае процессуальные оппоненты агентства не раскрыли какие-либо особые обстоятельства, которые привели к совершению действий, явно выходящих за рамки принятого стандарта поведения (при условии доказанности факта неликвидности векселей).
Выводы судов о том, что несколько сделок, оформленных разными лицами, не могут быть квалифицированы в качестве взаимосвязанных притворных сделок, прикрывающих одну иную сделку, прямо противоречит разъяснениям, данным в абзаце первом пункта 88 постановления № 25.
Вопреки выводам судов наличие спора о статусе части помещений отчужденной недвижимости не объясняет причины представления в регистрирующий орган банком и Заглиев М.М. очевидно не соответствующих действительности сведений о проведении расчётов по сделке купли-продажи недвижимости до подписания договора. Подобные действия обычно совершаются для избежания регистрации залогового обременения.
С учетом изложенного нельзя согласиться с выводами судов о самостоятельном характере договоров купли-продажи недвижимости и векселей, расчетных операций от 07.03.2014.
В части требований агентства о возврате недвижимости из незаконного владения, предъявленных к Гордееву М.Д. и Паку О.К., судебная коллегия отмечает следующее.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 34 совместного постановления пленумов Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 10/22 от 29.04.2010 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" (далее - постановление N 10/22), в случае, когда между лицами отсутствуют договорные отношения или отношения, связанные с последствиями недействительности сделки, спор о возврате имущества собственнику подлежит разрешению по правилам статей 301 и 302 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Суды пришли к выводам об отсутствии договорных отношений между банком и указанными лицами и о добросовестности последних. Между тем и при добросовестном приобретении имущество может быть истребовано из владения приобретателя, получившего его безвозмездно. При этом, как разъяснено в пункте 37 постановления № 10/22, в соответствии со статьей 302 Гражданского кодекса Российской Федерации ответчик вправе возразить против истребования имущества из его владения путем представления доказательств возмездного приобретения им имущества у лица, которое не имело права его отчуждать.Для целей применения пунктов 1 и 2 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации приобретатель не считается получившим имущество возмездно, если отчуждатель не получил в полном объеме плату или иное встречное предоставление за передачу спорного имущества к тому моменту, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неправомерности отчуждения.
Однако обстоятельства, касающиеся расчётов за недвижимость между Заглиевым М.М., Гордеевым М.Д. и Паком О.К., судами не исследовались и не оценивались. В обжалуемых судебных актах отсутствуют ссылки на какие-либо доказательства, подтверждающие оплату недвижимости со стороны Гордеева М.Д. и Пака О.К. Суды не выяснили, при каких обстоятельствах состоялась передача ими 82 243 746 рублей, позволяло ли финансовое положение покупателей предоставить такую сумму.
Срок исковой давности по виндикационному иску составляет три года, а не один год, как указали суды (пункт 1 статьи 196 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Заглиев М.М. числился собственником спорного недвижимого имущества в государственном реестре короткий период времени (с 08.10.2013 по 10.01.2014). Как полагало агентство, все это время он являлся лишь номинальным собственником, который не имел средств на ее покупку, не принимал самостоятельных решений о совершении и исполнении сделки, находясь под контролем конечных бенефициаров, заинтересованных в отчуждении активов банка в целях получении собственной выгоды.
При оформлении сделок купли-продажи с использованием номинальных лиц в качестве покупателей, последние, как правило, не получают в фактическое владение отчуждаемый по сделке объект. Однако акты приема- передачи составляются так, как будто номинальное лицо приняло исполнение.
С учетом этого судам надлежало проверить, состоялась ли в действительности передача недвижимости Заглиеву М.М. во исполнение первого договора купли-продажи (договора от 24.09.2013), и установить, когда и при каких обстоятельствах она поступила в фактическое владение Гордеева М.Д. и Пака О.К., обосновывающих свое право собственности вторым договором купли-продажи (договором от 20.11.2013).
Более того, по смыслу статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации приобретатель получает защиту, только если был добросовестен как в момент заключения возмездной сделки, направленной на приобретение спорного имущества, в момент поступления имущества в его владение, так и в момент, когда отчуждатель получает от него плату или иное встречное предоставление за переданное имущество (пункт 4 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13.11.2008 № 126 "Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения").
Таким образом, вопрос о добросовестности Гордеева М.Д. и Пака О.К. (покупателей) не мог быть правильно разрешен судами до выяснения всей совокупности обстоятельств, относящихся к заключению ими договора с Заглиевым М.М. (продавцом) и исполнения данной сделки, в том числе касающихся подыскания продавца, проведения с ним переговоров, передачи денежных средств в счет оплаты недвижимости, приемки помещений покупателями и т.д...
Суть определения: "... он являлся лишь номинальным собственником, который не имел средств на ее покупку, не принимал самостоятельных решений о совершении и исполнении сделки, находясь под контролем конечных бенефициаров, заинтересованных в отчуждении активов банка в целях получении собственной выгоды.
При оформлении сделок купли-продажи с использованием номинальных лиц в качестве покупателей, последние, как правило, не получают в фактическое владение отчуждаемый по сделке объект. Однако акты приема-передачи составляются так, как будто номинальное лицо приняло исполнение.
С учётом этого судам надлежало проверить, состоялась ли в действительности передача недвижимости Заглиеву М.М. во исполнение первого договора купли-продажи и установить, когда и при каких обстоятельствах она поступила в фактическое владение Гордеева М.Д. и Пака О.К., обосновывающих свое право собственности вторым договором купли-продажи.
***
Вывод по делу: должники сделали всё, что смогли, но дьявол кроется в мелочах. Мало наделать кучу документов и попытаться всех запутать, необходимо ещё и вести себя как добросовестный, но не бумажный приобретатель.
Есть вопросы?
